Обстановка кабинета говорила о том, что его хозяин не привык к роскоши царских дворцов. На большом письменном столе лежало несколько карт Земли с разными пометками, стоял маленький сувенир в виде вращающейся планеты, покрытой облаками, да лежало пресс-папье размером с колокольчик. Стены состояли из чего-то похожего на вату, но было сыро и промозгло. Свет падал отовсюду и был приглушенным.

В посетительском кресле столь представительского кабинета сидел пухлый ребенок нескольких лет от роду. Из одежды на нём был лук с колчаном, полным стрел, и рация размером с пять кулачков. Иногда рация издавала треск и шипение, и было слышно, как кто-то с какой-то Базы вызывал заблудших Амуров.

Внезапно в комнате материализовался хозяин. Он снял бело-голубой хитон и выжал его, как половую тряпку. На полу моментально образовалось маленькое озеро и так же моментально исчезло. Хозяин просто дунул на него, одел, а затем вернулся к столу и сел в председательское кресло. Это был уже немолодой мужчина, седина тронула половину его головы, но оставила чёрные виски и чёрные, как смола, брови. Сейчас эти брови хмурились, а белесые глаза из-под них укоряюще смотрели на гостя. С высоты своих метров хозяин казался угрожающе громадным.

Гость промямлил слабо поддающимся языком:

— Вызывали?

— Да, вызывал, — подтвердил хозяин с ударением на последнем слоге. — Будьте любезны, поясните причины учащения брака на производстве.

— Люди встречаются... — начал мальчик, но хозяин его тут же перебил:

— Люди влюбляются, женятся. Это я уже слышал. Браки — это конечный результат деятельности вашего цеха. Но в деле создания брака недопустим брак, — хозяин повысил голос и поднял вверх указательный палец левой руки, кончик которого засиял ярче тысячи солнц, — и я на этом настаиваю. А у вас что? — тут хозяин кабинета опустил поднятый палец в одну из карт, и мягкий мужской баритон выдал статистику браков и разводов по городу Куала-Лумпур за март 2007 года.

— Слышали? И так по любому месяцу прошлого года. И так по любому городу планеты. Где результаты вашей работы? Сорок восемь, подчеркиваю, сорок восемь процентов браков не дожили до своего первого года за первые шесть месяцев текущего года на всей планете, вы это понимаете? — голос хозяина кабинета поднялся еще выше. Казалось, еще немного, и он перейдет на ультразвук.

— Но...

— Никаких возражений! Я не затем вас вызвал, Эрос Четыре Ноль Семь, чтобы выслушивать оправдания! Достаточно даже посмотреть на дело, — хозяин повёл бровью, и с поверхности стола на колени посетителю упал фолиант размером чуть ли не с него самого, — номер 118... эээ... ну, неважно. Ознакомьтесь. Зачем вы это сделали?

Мальчик, которого назвали Эросом, провёл ладонью по корешку книги и сказал:

— Патрон, это была ошибка наведения, вы же сами знаете, что мне приходится стрелять из прадедовского лука, не прошедшего даже планового ремонта...

— Дурак, я тебя спрашиваю, зачем было вообще стрелять, кретин, остолоп, ты что, не видел, сколько шрамов у него на сердце?! Ты вообще имеешь представление, что на скорости стрелы сердце не мягкое, а каменно твёрдое, и по любой трещине оно может разлететься на куски?! На наяде женю!

— Только не на наяде, пожалуйста, НЕТ! — карапуз упал на колени перед начальственным столом, отчего хозяин кабинета перестал его видеть. Эрос сам себя поставил в затруднительное положение в прямом и переносном смысле этого слова. Слёзы брызнули из его глаз.

— Ладно, садись, ошибка Афродиты. — Неожиданно начальник сменил тон и теперь выглядел подозрительно добрым. — И носом не шмыгай. Тут и так сыро. Расскажи лучше, почему в лидерах сейчас твой напарник. Ты же Эрос в четвёртом поколении, что случилось?

— У него... — Эрос подозрительно покосился через плечо, как будто боялся, что его подслушивают, — у него оптический прицел есть.

— Оптический? — хозяин кабинета недовольно хмыкнул, и с пола исчез толстый фолиант дела о разбитом сердце. Он потряс у Эроса перед носом свитком пергамента, — А это, значит, не оптический? Изучите, — он бросил пергамент через стол, малыш его поймал и начал читать.

Некстати ожила рация, раздалось громкое шипение, и через треск грозовых разрядов можно было разобрать:

...това! База, мне нужны еще люди! Сегодня уже четвертый с клинической картиной шизофрении, я не могу работать в такой атмосфере! Сам дурак, это ты сидишь там на небесах, а я в атмосфере, между прочим, парю...

Закончив чтение, Эрос отбросил пергамент, как будто бы ожег руки. Он с болью в глазах спросил у начальника:

— Откуда вы это взяли?

— Негласный обыск у Купидона-Шесть. На небеса нельзя пронести бумагу, но можно — пергамент. А вы видите, что этот пергамент пропитан кровью. Это — единственный способ общения с Преисподней. И подпись мы расшифровали: маленькое Бэ значит «бес», а вензель «Ад» значит «Асмодей». У нас есть образец его подписи в канцелярии. Вы заметили, что наряду с оптическим, упоминается еще и лазерный прицел, запрещенный Конвенцией?

— Я и не подозревал, — сокрушенно качал головой Эрос Ноль Семь, что на самом деле Купи — двойной агент. Надо же, какой позывной он себе выбрал: Гименей.

— Не туда смотришь, дурак! — хозяин перестал играть роль «доброго следователя» и вернулся к своей обычной обличительной манере. — На кого работаешь, на Вельзевула, что ли? Он таких дураков собирает?! Ты мне скажи, что с вами делать? По хорошему, вас обоих надо сейчас к Асмодею отправить на перевоспитание. Почему ты все эти годы молчал? Тебе что, статистику портить нельзя было? Так он же тебе её и подпортил! Тебя чему учили в школе? Стрела любви не должна попадать в неподготовленное сердце, это же любой Амур знает! Никаких предположений и допущений! Предположение есть мать всех проколов! Траекторию стрелы рассчитывать ты умеешь, а траекторию судьбы? — Эрос съёжился до размеров теннисного мячика, а Верховный Ангел устало опустился на пол и застонал:

— Уйду я от вас... злые вы... Не вечно даже ангельское терпение. Пойду лучше в отдел инквизиторских пыток помощником следователя...