... и тогда вспыхнул огонь.

Я поднялся из метро и оказался на площадке перед кинотеатром, на которой довольно тесно соседствовали летнее кафе, полдюжины телефонных будок, афишная тумба, огромная лестница, ведущая на парапет кино, где находилось ещё одно кафе (там собиралась «на втором этаже» богема), несколько лавчонок с сувенирами и разной дребеденью, вроде пива или презервативов для целующихся рядом в скверике парочек. Всё это, несмотря на ранний вечерний час, уже освещалось мощными театральными софитами, которые висели везде, где это было возможно. Своеобразный центр культуры и отдыха в одном флаконе, особенно если учесть, что на описанную мини-площадь выходили стены сразу двух академий (да, собственно, они её и образовывали).

Прикурив и затянувшись как следует, я бегло осмотрел компанию байкеров, облюбовавших для отправления естественной потребности в общении несколько столиков, и посмотрел на часы, медленно вращавшиеся на тонком, почти незаметном столбе. Оставалось ещё две минуты до начала шестого, и волноваться не было причины. Я знал, что нужный мне человек подойдёт сам, не зря он дважды переспрашивал адрес. Было не по-весеннему холодно; скорее, это походило на зиму в самом разгаре, которая опоздала и теперь отыгрывалась напоследок. Лежали сугробы, небольшой минус щипал за нос, тучи цвета старого грязного асфальта явно не красили небо, да и вообще погода была не из лучших. Оставалось вздохнуть и спустить струю дыма себе под ноги. А также выйти наконец из прохода, который я перегораживал, явно мешая двум весело болтавшим девушкам пройти рука об руку, не обходя меня специально и не прерывая беседы.

Что я и сделал. Одна из них была не по сезону раздета, на ней уже был ярко-красный ринг, сдерживавший от падения на лоб длинные прямые волосы, тёмно-синий шейный платок с вишнёвого цвета полосками, завязанный морским (ого же! — подумалось как-то) узлом, ярко-красный жакетик крупной вязки поверх идеальной соперничавшей со снегом белизны джемпера с большими отворотами рукавов и шеи. Картину дополняли самые обыкновенные джинсы синего цвета, правда, по рантам расшитые стальными заклёпками, и тяжёлые грубые ботинки жёлтой кожи с квадратными носами. На шее болтались наушники плейера, под мышкой на ремешках висела маленькая дамская сумочка, девушка широко размахивала руками, жестикулируя, и громко что-то объясняла подруге.

Та отвечала редко, предпочитая кутать нос в свободный хвост своего воротника, сделанного из какого-то серо-голубого меха и подозрительно блестевшего. «Ерунда, не бывает белок такого размера. Искусственный заяц или натуральная кошка» — усмехнулся про себя я. Серого же цвета кожаное короткое пальтишко её было туго перетянуто в завидно тонкой талии узким пояском, а из-под него выглядывали острые коленки в тоненьких колготках — и снова голубого цвета. Не хватало только серых туфелек на платформе, коих успешно заменяли мини-ботфорты тёмно-багрового цвета, но всё равно даже и они не делали вторую девушку выше её подруги.

Кого она мне напоминала, трудно было вспомнить сразу. Глубоко чёрные волосы рассыпались по плечам, глаза были опущены, головка склонена, как у человека, переживающего не самые лучшие минуты своей жизни. Возможно, это мне и помешало заглянуть ей в глаза, раскрыть сию маленькую тайну. Впрочем, ненадолго.

Загрохотал двигателем въезжавший на плитку тротуара мотоцикл, из кафе раздались девичьи визги, и навстречу прибывшим выбежали несколько затянутых в кожу крупных парней. Немедлено на них переключилось всё внимание прохожих, которые или спешили мимо, или кого-то здесь ждали. Например, вот этот молодой человек, зажав под мышкой большой пакет, явно меряет площадку под часами своими длинными ногами не из чистой любви к искусству геометрии. Вполне возможно, что пакет и предназначается его любви — кто знает?

Я благодарен своей работе за то, что она научила меня ждать. Наблюдая за протекающей на расстоянии вытянутой руки жизнью, учишься многому, да и легче переносится скука ожидания. Но как раз ничего особенного в тот вечер меня не ожидало. Неукоснительно следуя установленному для себя самого правилу не ждать дольше пяти минут на одном месте, я посмотрел на часы ещё раз, отбросил окурок в сугроб и нырнул в зевающую пасть метро.

Три четверти часа спустя я был уже у цели. Как и было договорено ранее, никого в такое время ещё не было: я приехал слишком рано, не ожидая такой неизвестно откуда взявшейся прыти от переполненного вечернего метро. Ну, что ж, опять приходится ждать — невелика проблема, да и не привыкать. Гораздо интереснее было осмотреть место. Как правило, обнюхать все углы и сунуть нос куда попало гораздо приятнее и полезнее, чем кажется на первый взгляд непосвящённому человеку: радость неожиданного открытия, пусть даже маленького, существенно превосходит потери убитого времени и опасность вляпаться в какую-нибудь неблагородно пахнущую историю. Тем более, что все места, в которые я попадаю, как правило, незнакомые.

Не подумайте, что я какой-то сыщик или стукач. Звучит моя профессия благородно и во все времена была почитаема и окружена уважением общества. Пройдут века, но романтика операции на открытом сердце Мироздания всё так же будет привлекать молодые умы в науку, как мёд привлекает медведя. А может, просто нужно обладать определённым складом ума? Не суть важно.

Я стал осматриваться. Было уже достаточно темно, но всё вокруг немного освещали окна контор. В этом здании, насколько мне было известно, их было несчётное количество, и в одной из них работал мой хороший друг. Человек, которого я знал с сопливого школьного возраста, который учился, возмужал и женился у меня на глазах. Сколько литров пота было пролито вместе в спортивном зале, сколько часов кино просмотрено — да уже, пожалуй, и я сам не скажу с точностью до двух третей. Разошлись наши пути-дорожки много лет назад, когда он поступил на юридический, а я на химический — что ж, каждому своё, тем более, что в то время государство действительно ощущало нехватку квалифицированных правоведов. Вот так с тех пор и видимся раз-два на месяц, а больше всё перезваниваемся, решаем наши проблемы, общаемся. У него всё хорошо, у меня всё хорошо, мы остепенились, где уж те шалопаи, которые могли сорваться с уроков и поехать куда глаза глядят за семь вёрст киселя хлебать! Время — лучший учитель.

А времени у меня было хоть отбавляй. Вот, к примеру, стоит медный памятник советской глупости и разгильдяйству: бронзовая урна-плевательница. Чего только за это время в ней не поперебывало?.. Но лучший способ изучить что-то — подойти с нетривиальной стороны. Как говорит одна моя знакомая, «когда я прихожу к знакомому гинекологу на регулярный осмотр, он шутит: Дай мне посмотреть в твои блядские глаза, чтобы подготовиться к тому, что я там снизу увижу».

Да, действительно, лучше всего вкус «сливок общества» познаётся на его дне, а вот как раз об изнаночной стороне нашей жизни мы предпочитаем не думать в трезвом состоянии ума, поэтому так мало о ней знаем.

Курить не хотелось. Неплохо бы и принять чего-нибудь для выхода из этого самого трезвого состояния, ведь на дворе вечер субботы, конец рабочей недели. Я направился к стоящей немного на отшибе телефонной будке, нашарив бумажник в кармане плаща. Так сказать, сделаем предупредительный звонок.

Говоря вообще, телефонная будка — это произведение искусства. За свою жизнь каких только коробок я не перевидел! И, как ни странно, в некоторых из них попадались даже работающие аппараты. Но не они же главное. Главное — сама будка, она как спасательный круг, упавший с небес тебе, слепому котёнку, которого хозяин выбросил посреди моря с лодки. Телефонная будка — это укрытие, куда можно шмыгнуть, если тебе не нравится, что впереди маячит лицо человека, с кем тебе говорить по крайней мере неприятно. Это зонтик от дождя и солнца, которым очень удобно воспользоваться, особенно вместе с женщиной и целоваться там вусмерть, пока за стеклом стекает вода, а на вас естественным образом сохнет одежда и отношения пропитываются стойким запахом плексигласа и пота.Сзади за аппаратом можно оставлять мелочи, ко дну приклеивать скотчем записки, в открученную крышку микрофона можно вставить радиокапсуль и, сидя преспокойно на лавочке метров за десять от будки и делая вид, что ты ловишь радио, подслушивать чужие иногда интересные разговоры.

Это стиль жизни: телефонная будка.

Едва открыв дверь этой, я был вынужден положить руку на стенку. Всё промелькнуло в голове быстрее вечности: и парень, ждущий подругу, и часы, и та девушка.

Я открыл секрет путешествия во времени.

Передо мной лежала чайная роза из прошлого.

Послесловие. Друг вышел на улицу, как и договаривались, через тридцать пять минут. Первое, что помню — горячий чай с ромом из термоса в машине, летящей со скоростью звука. Полчаса в сугробе в состоянии невменяемости привели меня на больничную койку, а рядом друг оставил ту же розу.

И вспыхнул огонёк Надежды...